Вероятно, это свойство человеческой природы. Даже такие моральные уроды стремятся придать себе налет эстетства. Не знаю китайского, а по сему судить о его поэтическом даровании не могу. Подозреваю, что рядовой графоман, каких миллионы жило, живут и будут жить в этом лучшем из миров.
Спросите, зачем тогда публикую. Да так… Всячина, смесь, “это любопытно”. Не более того.
Публикуется по изданию: Мао Цзе-Дун. Восемнадцать стихотворений. (Пер. с китайского С. Маршака, А. Суркова, И. Голубева, Н. Асеева, М. Басманова, и Л. Эйдлина. Под ред. Н. Федоренко и Л. Эйдлина) Библиотека "Огонька" № 37, Правда, М.: 1957.
ЧАНША
В день осенний, холодный
Я стою над рекой многоводной,
Над текущим на север Сянцзяном.
Вижу горы и рощи в наряде багряном,
Изумрудные воды прозрачной реки,
По которой рыбачьи снуют челноки.
Вижу: сокол взмывает стрелой к небосводу,
Рыба в мелкой воде промелькнула, как тень.
Все живое стремится сейчас на свободу
В этот ясный, подернутый инеем день.
Увидав многоцветный простор пред собою,
Что теряется где-то во мгле,
Задаешься вопросом: кто правит судьбою
Всех живых на бескрайной земле?
Мне припомнились дни отдаленной весны,
Те друзья, с кем учился я в школе.
Все мы были в то время бодры и сильны
И мечтали о будущей воле.
По-студенчески, с жаром мы споры вели
О вселенной, о судьбах родимой земли
И стихами во время досуга
Вдохновляли на подвиг друг друга.
В откровенных беседах своих молодежь
Не щадила тогдашних надменных вельмож.
Наши лодки неслись всем ветрам вопреки,
Но в пути задержали нас волны реки...
БАШНЯ ЖЕЛТОГО АИСТА
Ширь китайской земли омывает разливом Янцзы.
Север с югом связала бегущая вдаль колея.
В дымке ливня сверкающей яркая зелень сквозит.
Защищают Янцзы Черепаха-гора и Змея.
Желтый аист от нас улетел далеко.
Только башня осталась, как память о нем.
Наполняю бокал, в реку выливаю вино.
Волны чувств поднимаются в сердце моем.
ЦЗИНГАНШАНЬ
Видны под горой боевые знамена.
С вершины разносится гром барабанов.
Кольцом нас враги окружили.
Мы стойко атаки отбили.
Позиции мы укрепили заране,
А воля, как камни Великой стены, непреклонна.
Рубеж Хуанъян сотрясают залпов раскаты,
Пришло донесенье, что вражьи отходят солдаты.
НОВЫЙ ГОД
Нинхуа, Цинлю, Гуйхуа.
Узкий путь, скользкий мох, лес, трава.
Куда мы сегодня идем?
На гору Уи мы идем.
У этой горы, у этой горы
Красные флаги горят, как костры,
Колеблемы ветром едва.
ХУЭЙЧАН
Скоро заря загорится багряно.
Кто говорит, что в поход отправляетесь рано?
Мы, не старея, по горным дорогам шли неустанно.
Край наш прекрасный раскинут пространно.
От Хуэйчана уходит нагорье
Вдаль, где синеет Восточное море.
Смотрят бойцы на юг Гуандуна,
Ярче, щедрее природа там на просторе.
ДАБОДИ
Красный, желтый, зеленый,
Синий, черный, лиловый...
Кто танцует вверху
С пестрым шелком в руке?
Луч вечерний блеснул
После ливня большого,
За вершиной вершина
Встает вдалеке...
Здесь когда-то, давно
Было место сражений,
От снарядов следы
Сохраняет стена,
А теперь погляди:
В пестроте облачений
Расцветает гора —
Как прекрасна она!
ЗАСТАВА ЛОУШАНЬ
Резкий западный ветер.
Предутренний месяц да иней.
Крик гусей на рассвете.
Предутренний месяц да иней.
Звук трубы на рассвете и цокот копыта.
Не считай, что застава надежно прикрыта.
Тут мы недолго осаду вели —
К вечеру сверху ее обошли.
Горы, синие горы, как море.
Солнце пролило кровь на просторе.
ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ ПО 16 СЛОВ
Горы!
Я в седле, плеть в руке, скакуна ноги скоры.
Вверх взгляни —
Достанешь рукой голубые просторы.
Горы!
Как волненья морского крутые валы и повторы,
Словно конницы вздыбленной,
В яростной битве стесненной, заторы.
Горы!
Их вершины вонзились в небесные синие взоры.
Небо падало вниз,
Но его — вершин поддержали опоры.
ВЕЛИКИЙ ПОХОД
Для Армии Красной не страшен поход.
Что тысячи рек и на скалах лед?
Пять круч ей — как волн невысоких взлет.
Умынские горы она пройдет,
Цзиньша с пути волной не собьет,
Мост Даду стужей стальной не прожжет.
Хребет Миньшань в снегах позади —
На наших, лицах радость цветет.
ЛЮПАНЬШАНЬ
Там, за бледными облаками,
Гусь на юг улетает с криком.
Двадцать тысяч ли пройдено нами,
Но лишь тех назовут смельчаками,
Кто дойдет до Стены Великой!
Пик вознесся над Люпаньшанем,
Ветер западный треплет знамена...
Мы с веревкой в руках решаем,
Как скрутить нам седого дракона.
КУНЬЛУНЬ
Прочертив небосвод, встал могучий Куньлунь.
Он от мира людского ушел в вышину,
Наблюдая оттуда за жизнью земной.
Это взвился драконов нефритовых рой,
Белым снегом закрыл небеса,
Все живущее стужей пронзив ледяной.
Летом тают его снега,
Рвутся реки из берегов,
Превращаются люди в рыб,
В черепах, сметенных волной.
Вековым злодеяньям и добрым делам
Кто из смертных осмелился быть судьей?
А теперь я ему говорю: Куньлунь,
Для чего тебе так высоко стоять,
Для чего тебе столько снега беречь?
Как бы так упереться мне в небо спиной,
Чтоб мечом посильнее взмахнуть
И тебя на три части, Куньлунь, рассечь.
Я Европе одну подарю,
Пусть Америке будет вторая,
Третью часть я оставлю Китаю.
И тогда на земле воцарится покой, —
Всем достанутся поровну холод и зной.
СНЕГ
Виды севера — той стороны,
Где на тысячи ли ледяной покров
И за далью бескрайней беснуется снег,
За Великой Стеной и внутри страны
Расстилается в дымке земной простор
И в верховьях и в устье Большой Реки
Застывает вода, прекратив свой бег.
А в горах пляшут кольца серебряных змей,
А равнинами мчат снеговые слоны,
Соревнуются с небом самим высотой.
Ясный день наступил —
Ты взгляни, как красива земля
Яркой краской узоров на белой одежде простой.
И за долгие годы — от древних людей и до нас —
Самых гордых героев пленяла прекрасная наша страна!
Только жаль,
Еле тлел устремлений высоких огонь
В первом циньском Хуане и в ханьском властителе У,
И ни в танском Тайцзуне, ни в сунском Тайцзу
Не блистал нашей древней поэзии дух.
Чингисхан в свое время был взласкан судьбой.
Что умел он? Орлов настигать стрелой.
Все прошло.
Чтоб узнать настоящих людей,
Заглянуть надо в нынешний день!
ПОЧТЕННОМУ ЛЮ Я-ЦЗЫ
О том, как в Кантоне сидели за чаем,
Я помню и помните вы,
Не вам ли стихи посвящались в Чунцине
Под сенью осенней листвы?
Прошло тридцать лет, тридцать первый проходит, —
Я встретился с вами опять,
И снова под шум опадающих листьев
Читаю поэта тетрадь...
Как скорбны и пасмурны ваши творенья!
Забудьте тревоги, мой друг,
И шире откройте печальные очи,
И вновь оглядитесь вокруг...
Не надо теперь говорить, что мелеют
Просторы куньминских вод,
Взгляните на рыбок!
В самом Фучуньцзяне
Таких не водилось красот!
ХУАНЬСИША
Был сумрак ночной над моею страной.
В нем дьяволов рой забавлялся игрой.
Был нем и разрознен народ мой родной.
Но вот петухи возвестили рассвет,
И вот уже свет озарил нас дневной,
И житель прибрежный, степной и лесной
Явились на праздник семьею одной.
Где ж лучший источник для песен, поэт!
БЭЙДАЙХЭ
Дождь, не смолкая, шумит над Юянем,
Волны седые вздымаются к тучам.
За Циньвандао в просторе бескрайнем
Мечется лодка в пучине кипучей.
Лодка рыбачья, в бескрайнем просторе
К чьим берегам тебя вынесет море?
Много деяний сокрыто веками!...
Здесь, у Цзеши, на восток поспешая,
Вышел У-ди со своими войсками —
Миг этот строфы его воскрешают.
Ветер осенний. Как встарь, воет ветер,
Но по-иному все стало на свете!
ПЛАВАНИЕ
Недавно я воду черпал в Чанша
И рыбу в Учане ел не спеша.
Недавно Янцзы переплыл, что вдали
Простерлась на многие тысячи ли.
И небо простер надо мной Хубэй.
Хоть ветер дует и волны пошли,
Сень сада на суше меня не влечет...
Конфуций сказал: Все в мире течет,
Как струи реки этой вечной текли.
Мачта качается влево и вправо,
Черепаха-гора и гора Змея
Неподвижны и величавы.
И такая картина представилась вдруг:
Мост построим и свяжем с Севером Юг.
Ток Янцзы остановим плотиной могучей,
Не пропустим ушаньские с ливнями тучи.
Меж горами раскинется озеро вширь.
И богиня гор удивится:
Как меняется мир!
